А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
- Хоххэтах Стэбхоххт. - Лорд Стэблфорд? Офицер кивнул. - Я понял вас, милорд. Я все передам. Но, может быть, все-таки?.. - Нех. Несколько раз оглянувшись, Глеб добрался до лестницы - и понял, что зря пытался настоять на своем. Даже в одиночку - было трудно. Три десятка футов скользких от песка и неустойчивых руин. Как он умудрился спуститься здесь?.. Он перелез через решеточку, запиравшую лестницу, и под неодобрительным взглядом какой-то няни с коляской бросился бежать по бульвару. Комендатура порта - в той стороне... Проклятье: ни одного полицейского, лишь няни с колясками, да пожилые джентльмены, да мальчишки с газетами... Наконец в боковой аллее мелькнул белый пробковый шлем. - Констебль!.. Долгие минуты на объяснения. Зато потом - трель свистков, и конные, и фаэтон: "Гониии!.." - и кучер испуганно озирается на усатого констебля со свирепыми фарфоровыми глазами, и клены по сторонам. "Берегиииись!" - на повороте Глеба бросает на констебля, а тот ничего не замечает, лишь смотрит перед собой, и до Глеба опять с запозданием - в который раз сегодня с опозданием! - доходит: мятеж на "Дефендере"! Командир убит! На улицах неистовая толкотня, все мечутся, выкрики продавцов газет: "Дерзкое ограбление почтового поезда!" И из-за этого стоит кричать?.. Рыжие и полосатые тенты над витринами, цветные огни и тени за стеклами. Как же это: мятеж на "Дефендере"? Зачем? И - что будет? Что-то будет, что-то будет, что-то будет - отлетает от стен звук подков. "Беррррегись!" Тихая аллея, вязы и дубы, и в конце ее - особняк красного кирпича... Увы, с дерзким налетом на "Торговый двор" и его ближайшие окрестности пришлось повременить, ибо заявились - по-родственному, без предуведомления - Констанс с мужем Лоуэллом. Узнав, что Сайруса нет, они вознамерились его ждать. Не замечай нас, дорогая, мы найдем, чем заняться в этом доме, правда ведь, Ло. Конечно-конечно, очень не хотелось бы тебя стеснять... Все равно неизбежно требовалось отсидеть сорок пять минут, мило щебеча. Сегодня Констанс более чем когда-либо напоминала растревоженное осиное гнездо. Чувство опасности, исходящее от этой немолодой, но все еще привлекательной и красивой дамы, было острым, ни на чем реальном не основанным - и потому тревожащим вдвойне. Светлане приходилось неотрывно следить за голосом и руками. И надеяться на то, что Констанс с высоты своего возраста (а тридцать семь прожитых лет, господа, это не шутка, нет!) не сумеет оценить Светланину сообразительность и пренебрежение общепринятыми нормами - не в поведении, упаси Господи, - в оценках, всего лишь в оценках. Ну и что? - часто говорила про себя Светлана, восклицая хором с остальными: "Ах, какой пассаж!" И - наоборот... далее